Дважды просить ему не пришлось. Пацаны с воплями радости бросились на свежий воздух, чуть не сбив участкового с ног. И вовремя. Едва последний из них – Миша-Манучехр – покинул предбанник, как горящая крыша окончательно провалилась. Столб пламени взметнулся выше деревьев. Очкарик и Доброе Утро еле успели оттащить участкового от бушующего огня. Возле бани уже суетились орущие благим матом сельчане. Кто тащил ведра, кто огнетушители, кто бегал просто так. Появившийся во дворе с ворохом свежесорванного спорыша в руках дед Брюсли сразу же включился в руководство тушением пожара.
Крика и бестолковщины, как обычно, было много, но, в конце концов, бухаловцы залили водой и пеной полыхающие остатки бани, а затем, громко браня беспокойных соседей, разошлись по домам. Пожарные так не приехали, да и кто бы их вызвал? Желающих ночью шагать в гору на кладбище, чтобы позвонить, не нашлось. Но, в общем-то, все сложилось вполне удачно. Плохая новость заключалась лишь в том, что баня сгорела. А хорошая – в том, что огонь потух, и пожар не перекинулся на соседние строения. Голые, перемазанные, израненные участники мальчишника наскоро вымылись у колодца, раны обработали йодом. Гости были определены на ночлег у Печенкиных. Едва Очкарик и Доброе Утро упали на широкую кровать, как мгновенно уснули.
– Чем это пахнет? – спросил Очкарик, настороженно поводя носом.
– Дымом?! Опять пожар?! – испуганно вскрикнул Доброе Утро, вскакивая с постели и лихорадочно натягивая на себя какую-то одежонку.
– Да не трясись ты так, «пончик». Вроде чем-то вкусным тянет, – успокоил друга Очкарик. Он тоже встал и принялся неторопливо одеваться. Собственная одежда друзей осталась в сгоревшей бане, но у Вадика Печенкина нашлось для них кое-что из собственного гардероба. Например, черные спортивные штаны и черная футболка для Очкарика. Так что своего мрачного стиля он не утратил. Правда, в отличие от одежды для Доброго Утра, дареный наряд был тощему долговязому Очкарику коротковат и болтался на нем как на бельевой веревке, но все же это было лучше, чем совсем ничего.
Запах привел друзей на тесную кухню, где Морковка, стоя возле электроплитки в белых тапках с загнутыми носами, жарила на большой чугунной сковороде картошку с грибами. За столом сидел дед Брюсли и, чередуя руки, сжимал свой эспандер. На столе перед дедом стояла кружка со спорышем.
– Мегапривет! – сказал Доброе Утро, чувствуя дежавю. Очкарик молча кивнул.
– Доброе утро, погорельцы! – откликнулся дед Брюсли. – Спорыша хотите?
Морковка, энергично перемешивая ложкой картошку на сковороде, съехидничала:
– Как спалось на новом месте? В дружбе и засосах?
Доброе Утро отмахнулся от ее грязных намеков и задал вопрос:
– А ты где вчера вечером пьянствовала, Алёна? Тут у нас такое было!
– Я «гудела» на девичнике у соседей. А про ваш фейерверк мне дед уже все рассказал.
Дед Брюсли спросил девушку:
– Ну и как? Понравилось на девичнике?
Морковка пренебрежительно фыркнула.
– Я увидела там только два довольных лица. Это были невеста и ее мать. Остальные девушки жестоко страдали от неизлечимой зависти.
Морковка разложила картошку с грибами по тарелкам и поставила на стол.
– Ешьте. Похмеляться нечем. Если хотите пить – кроме волшебного спорыша есть простой чай «Попа мертвеца».
– Почему такое экзотическое название? – засмеялся Доброе Утро.
– Потому, что он желтый и холодный. Заварки мало и лень чайник греть.
Все принялись за еду. Морковка не любила готовить, но умела, поэтому все с удовольствием позавтракали. Доброе Утро даже попросил себе добавки. Он любил грибы. Когда тарелки опустели, и наступил черед чая и спорыша, дед Брюсли спросил двух друзей:
– Как же вас угораздило баню подпалить?
Доброе Утро пожал плечами.
– Не знаю. Крыша загорелась. Мы поздно заметили и хотели выскочить на улицу, но не смогли открыть дверь. Нас Пал Палыч спас. Он во дворе спал. Его собака разбудила. Начала лаять на пожар – вот он и проснулся.
– А почему дверь не открывалась? – заинтересовалась Морковка.
– Не знаю. Пацаны ломились изо всех сил, но ничего не выходило. Мы уже думали, что все – хана нам всем!
– Странно это, – протянул дед Брюсли. – Надо у участкового узнать, как он открыл дверь.
– А ты где была, Алёна? – спросил Очкарик.
– На кладбище, – ответила Морковка, доставая сигареты. Дед Брюсли сразу надулся как индюк, но она не обратила на это ни малейшего внимания. – Потом хотела в деревню спуститься, но у ворот стояли какие-то типы на иномарке. Я испугалась, что вдруг нарушаю местное законодательство, и тихонечко ушла оттуда через заднюю калитку.
– А что ты там делала, на кладбище? – удивился Доброе Утро.
– Грибы собирала.
Все побледнели и переглянулись.
– Где г-грибы собирала? – заикаясь, произнес Доброе Утро. – На м-могилах?
– Да, а что?
Доброе Утро и Очкарик повскакали с мест. Впрочем, Очкарик тут же плюхнулся обратно. У него ослабли ноги. Лишь дед Брюсли проявил выдержку достойную верного последователя тибетских мудрецов. Хотя и он схватился обеими руками за кружку со спасительным спорышем и судорожно глотнул несколько раз.
– Аааа!!! Теперь мы все умрем! – не своим голосом закричал Доброе Утро. Он был брезгливым челом.
Морковка сначала невольно вздрогнула, а потом сама повысила голос на Доброе Утро:
– Сейчас же прекрати глотку драть! Начальник паники! Ничего с тобой не случится! Только еще толще станешь!
Но Доброе Утро не мог успокоиться так просто. Он схватился одной рукой за свой животик, другой за горло и умоляюще посмотрел на деда Брюсли.
– Ну, скажите хоть вы ей, дед! Вы же тоже съели целую тарелку!
Дед Брюсли хорошо отпил из кружки и начал назидательно плести:
– Понимаешь, Жека, я уже не подвластен физическому миру. Учение тибетских мудрецов учит: «Посвятив долгое время работе со стихиями, человек становится подобен другим вещам. Ничто не может ни поранить, ни остановить его. Он может все – проходить через камень и металл, ступать по воде и пламени». И жрать грибы, твою в колено!
– Но жрать выросшие на могилах грибы – это все равно, что жрать самих покойников, – простонал Доброе Утро.
– Не болтай ерундой! – оборвала его Морковка. – Мы в Казахстане всегда на кладбище грибы собирали. Они там самые крупные.
Внезапно их ругачка была испорчена.
– Вот вы где! – радостно пропищала продавщица Вера, всунув свой мышиный нос в дверь. Она оглядела собравшихся на кухне и многозначительно добавила:
– Это просто замечательно, что дяди Васи здесь нет.
Застигнутые врасплох дед Брюсли, Морковка и Очкарик с Добрым Утром молчали. Продавщица Вера прошмыгнула в кухню, сделав ее еще теснее. Вслед за Верой торжественно вошли маманя Дианки Перерослой и первая бухаловская красавица Натали. Видно было, что они выполняют важную миссию, а не просто по-соседски забежали за спичками. Женщины были одеты в свои самые лучшие платья, причесаны, накрашены и украшены. Грязные резиновые сапоги они оставили на крыльце.
Нежданные гостьи выстроились рядком напротив стола. Дианкина маманя вдруг низко поклонилась.
– Ну, люди добрые, как говорится: У нас товар, у вас купец!
– Это вы о чем, тетечка? – спросила Морковка, начиная догадываться о цели визита.
– Что же тут непонятного? У нас невеста, а у вас жених, – пискнула продавщица Вера. – Вот мы и пришли сватать вашего дядю Васю. Как вчера с девушкой договаривались.
Вера заговорщицки подмигнула ошеломленной Морковке. Дед Брюсли открыл, было, рот, но Дианкина маманя его перебила:
– Конечно, по старинному обычаю, это сваты жениха должны невесту сватать, но мы – бухаловские бабы – не формалистки, а современные женщины. Эти, как их там, прости Господи, – леди!
Маманя вздохнула необъятной грудью и с пренебрежением махнула рукой.
– Да и пока ведь этих мужиков дождешься…
– Посидел на елке дятел. Досиделся – спятил, – ни к кому не обращаясь, чуть слышно прошептала Морковка.
– Значит, принесли узы Гименея, фигурально выражаясь? А кто, собственно, невеста? Вы, милая? – поинтересовался у Натали дед Брюсли. Он уже пришел в себя, так как за долгие годы службы в авиации повидал всякое. Натали испугано посмотрела на деда Брюсли, как будто у него на лысине вместо пяти волосинок зашевелились змеи.
– Нет-нет, мужчина, – возбужденно запищала продавщица Вера, отвлекая внимание от красотки. – Натали просто на подхвате. У нас есть кое-кто получше! Это тетя Мотя. Вот!
– Видела вчера я эту тетю Мотю, – усмехнулась Морковка. – Чоужтам. Краля еще та. Дяде Васе в самый раз подойдет. И по внешности, и по состоянию здоровья. Она и дядя Вася одного поля ягоды.
– Вы правильно, девушка, говорите! – подхватила продавщица Вера. – Наша тетя Мотя – девица положительная, не вертихвостка какая! Между прочим, она сохранила добродетель. Для любимого мужчины. Это в ее-то годы!
